Научиться летать можно только, отбросив страх разбиться
Всем, кто недоволен, разрешаю меня отчитать и пошвырятся в меня тапками...Не против, ибо виновата. А всему виной внезапно оживившаяся личная жизнь о_О и усложнившаяся учеба
Также приступаю к редактированию моих прежних фанфиков (в первую очередь Па-де-де с надеждой). Никто не хочет помочь с грамотностью?)))
Итак,
Па-де-де на осколках. Акт 3. Ключ и искушение.
Напоминаю, что все происходящие исключительно больная фантазия автора и дьявольские происки. Постараюсь никого не убить, но уже сильно сомневаюсь в своей выдержке >.<
Аотоа проснулся ровно в половину седьмого, как по будильникуАотоа проснулся ровно в половину седьмого, как по будильнику. С хрустом потянулся, вскочил с постели и бросился к окну посмотреть погоду. Небо было ясным, тускло голубым, оживляющимся на горизонте нежными лучами восходящего солнца. День обещал быть замечательным. Аотоа в задумчивости поскреб затылок, думая, что свой привычный костюм сегодня он не наденет – в таком образе на копательные работы не пойдешь. Его сестра такого обращения с вещами не поймет. Интересно, эта соня ещё нежится в постели? Хорошо, что отец приучил его к самостоятельному образу жизни. Он схватил со спинки стула подготовленную ещё вчера синюю рубашку с короткими рукавами, запрыгнул в холщовые брюки и решительно отправился на кухню, пытаясь сообразить на ходу, чем бы ему хотелось позавтракать. Однако там его ждал сюрприз – сестренка уже вовсю крутилась у плиты, заканчивая готовить тосты. На широком кухонном столе уже стояло блюдце с красиво уложенным сыром, вазочка с вареньем, кузовок с медом, начищенная до блеска сахарница, забитая кусками рафинада, изящные чашки из отцовского сервиза…
- Доброго утра, - широко улыбнулся Аотоа, целуя сестренку в нежную, как персик, щеку, поправляя легким движением выбившуюся из-под косынки прядку. Девушка чуть вздрогнула, а потом обернулась, сверкая своими синими невозможными глазами, от взгляда которых у юноши иногда перехватывало дыхание. – Как давно ты уже не спишь?
- Я встала с птицами, - ответила она со счастливой улыбкой. – Ты же знаешь, как они любят, когда я выхожу к ним в сад…
- Знаю. Но вчера мы достаточно поздно легли…
- Я вовсе не хочу спать! – она засмеялась…Будто серебряный колокольчик зазвенел. – Ты иногда бываешь таким занудой! Сегодня великолепный день. Я обязательно приготовлю тебе лимонаду…А то работать в столь теплый день с лопатами очень неосмотрительно и изняряюще.
Она перескакивала с пятого на десятое, вертелась юлой по кухне, переставляя предметы, одергивая скатерть, разглаживая салфетки, не умолкая при этом ни на минуту. Оправила аккуратно сбившийся воротник Аотоа…В момент, когда она склонилась к нему, юноша вдохнул её аромат…нежный аромат водяных лилий. Волна нежности чуть не захлестнула его с головой, ему вдруг захотелось упасть перед нею на колени, уткнуться носом в её передник и расплакаться от счастья, что она рядом с ним. Он с трудом сдержался, жутко покраснел и старательно стал изучать золотистую жидкость жасминового чая в своей кружке и намазанные маслом тосты. Сестра села напротив него, опустив голову на сложенные руки, не на миг не отрывая от него своего лучистого взора. Аотоа чуть не поперхнулся…
- А можно я буду помогать тебе сегодня в саду?
- Мммм…ммм…кням…мням, - невнятно что-то пробурчал Аотоа. Ему вовсе не хотелось, чтобы она вертелась рядом с ним, когда он будет раскапывать отцовскую тайну, да и чем, по сути дела, она ему может помочь? Сестренка существо нежное, её беречь надо, а не пускать её в сад махать лопатой. Да и маэстро Фаэтон ещё увидит – начнет его упрекать, что он угнетает его кровиночку…Хотя на прямую не откажешь. Надо что-то придумать.
Идея!
- Ахиру, а разве тебе сегодня не надо в балетный класс? Кажется, Цесар хотел, чтобы вы с ним отрепетировали сегодня некоторые элементы.
- Да? А мы разве договаривались? – девушка наморщила лобик, пытаясь припомнить что-нибудь в этом духе. Однако вчерашний день был каким-то мутным, растерянным по закоулкам памяти. Улыбающееся лицо Цесара всплыло только после пятнадцати секунд усиленных раздумий. Только вот никаких обещаний вроде бы они друг другу не давали. Или давали? «Учти, в час дня я жду тебя в бальной зале для поединка…» Поединка? Или их парный выступления уже называются поединками? Ни для кого не секрет, что Цесар влюблен в неё. И уже очень давно, но Ахиру пыталась держать его на расстоянии. Её брату вовсе не нравятся попытки «Принца балета» ухаживать за нею…А ей дорог его покой. Да и к самому Цесару романтическую симпатию она испытывала только первое время их знакомства. Затем он мог стать для неё только другом и никем более…Отчего-то ко всему этому примешивалась какая-то красивая бледная девушка с антрацитовыми глазами, о которой Ахиру ничего не знала.
- Ладно, сестренка. Мне пора браться за работу, а то солнце быстро высоко поднимется, что не облегчит мне, а напротив усложнит работу…
Ахиру проводила Аотоа растерянным взглядом, а потом уставилась прямо перед собою на стол. Кажется, сегодняшний день принесет много сюрпризов.
Маэстро Фаэтон проснулся сегодня как обычно, прислушался к тоскливой тишине, царившей в комнатах, с грустью подумав, что с большим бы удовольствием запретил бы Ахиру эти воскресные посиделки-ночевки у Факира. Однако это было не в его характере – он прекрасно понимал, что Факир любит до безумия его воспитанницу и ни за что не причинит ей какого-либо вреда, что он даст ей счастье…Только вот рано ей ещё замуж. Ведь тогда все заботы о собственной семье накроют девочку с головой и этот большой дом балетмейстера вновь опустеет…Привыкать к одиночеству тогда, когда он так привязался к своему утенку? Да, это неизбежно, но и слишком больно. А он пока не готов…Хотя Факир может этого и не понимать. Что-то слишком часто всплывало слово «женитьба» в их разговоре (маэстро забывал, что чаще всего он и произносил его). Вот…Типичная проблема детей и нежно любящих родителей дамокловым мечом повисла над несчастным балетмейстером. Маэстро усталым движением отбросил с лица каштановые пряди, мельком подумав, что было бы и ему хорошо жениться…Правда ни одну женщину в своей жизни полюбить он так и не смог после своей жены.
Джулия вроде вчера предлагала ему отужинать…Хм, а ему всегда казалось, что Дракон нравится ей больше. Или же молодящийся «старый чемодан» прочел ей свою страшную отповедь о том, что подсунутые под дверь его кабинета бумажные сердечки, ежедневное опустошение его корзины для бумаг, заботливо оставленный на рабочем столе термос с кофе не способны растопить лед его сердца? О, жестокосердный! А ещё художник…Иногда Фаэтону думалось, что Дракон не обычный человек, а как минимум член тайного ордена, соблюдающий целебат. Ладно, это его личные тараканы. А Джулии стоит сегодня составить компанию, помочь ей развеяться, да и самому отвлечься от грустных мыслей. А может ещё стоит зайти проведать Факира с Ахиру? Да, стоит. За расшалившейся в последние годы молодежью нужен глаз да глаз! Озорно улыбнувшись собственным мыслями (в частности, Фаэтон представил себе, как вытянется лицо Факира, когда он постучится в его двери, останется на чай и будет докучать ему подробными расспросами о том, что он делали с Ахиру, желательно расписать по минутам), маэстро стал одеваться.
Из дома он вышел где-то через полчаса, решив, что чем раньше он заявится в дом Факира, тем веселее будет смущать столь сдержанного юношу. Пасторальная светлость утра только способствовала все растущему вверх настроению маэстро. Он даже вспомнил какой-то разудалый мотивчик, который немедля принялся насвистывать. Только вот странная тревога закралась ему в сердце, когда он вышел на озерный берег. Домик, освещенный солнечными лучами, смотрел своими темными окнами вполне дружелюбно, однако от него веяло пустотой и одиночеством…Фаэтон, внезапно смолкнув, с замиранием сердца поднялся по ступенькам к двери, отметив отсутствие туфелек Ахиру, который она обычно оставляла на правом краю крыльца. Ушла? В такую рань? Ладонь, чуть дрожа от напряжения, впившегося в тело маэстро, подобно голодному вампиру, легла на дверной молоток. Неожиданно бойкий стук слегка привел маэстро в себя, будто дом решил сам приободрить своего раннего гостя. Однако никто не открыл. Маэстро постучал ещё. И вновь тишина. Фаэтон отступил на шаг, думая заглянуть в окна, но тут дверь с тихим скрипом отворилась, будто бы приглашая ему самому убедиться в пустоте дома. Балетмейстер нехотя вошел, чувствуя, как тысячи маленьких иголочек впиваются в его тело, оставляя зудящие следы. Он миновал пустой коридор, пол которого был покрыт вековой пылью…Заглянул в заброшенную кухню, где от всех предметов веяло холодом и тоской…Бросил короткий взгляд в гостиную, в которой едва шевелились рванные занавески и стонала глухо опрокинутая мебель. В спальне не было ни души, кроме дикого злобного ворона, бросившегося на маэстро, когда тот решился войти в эту комнату. Тот испуганно отпрянул, закрывая лицо рукой, но ворон с ехидным карканьем изменил свою траекторию в последний момент, взмывая под потолок. Фаэтон растерянно посмотрел на него, а потом перевел взор на кровать…Неожиданно она оказалась вовсе не такой, какую её можно было представлять в пору Факиру – огромная, застеленная бархатным покрывалом, под роскошным, вышитым золотыми нитями пологом. На ней так и подмывало воображение устроить оргии… Маэстро, одернув себя, приблизился к ней, чтобы рассмотреть кем-то заботливо оставленную на покрывале тончайшего батиста ночную дамскую рубашку, аккуратно распоротую с правого бока чем-то…возможно, кинжалом. Рядом с ней лежало яблоко с бархатистой мягкой кожицей, которое казалось прямо сейчас истечет соком….
- Чем это они тут занимались? – пораженно прошептал Фаэтон, забыв в первый момент о запустении царящем вокруг. Ворон громко каркнул, призывая его, видимо, не стоять со столь задумчивым видом над предметами женского гардероба. Однако воображение уже услужливо подбрасывало картинку за картинкой, одну страшнее другой. Отчаянно тряся головой, прогоняя распутные видения, маэстро отшатнулся от кровати и поспешил в кабинет Факира, планируя при встрече, в которую в принципе не особенно верил, спросить его о таком «натюрморте». Ворон, пребывая в странной задумчивости (если, конечно, такое возможно для птиц) полетел медленно за ним.
Кабинет встретил маэстро победой хаоса над порядком, то есть полным разгромом. Ящики рабочего стола Факира были выворочены, их содержимое частями разорванное в клочья, частями залитое чернилами валялось на полу. Папка, которую он так берег, лежала разодранная на три части, а хранившиеся в ней сказки были закапаны воском и на них были какие-то бурые пятна…кровь? Маэстро нагнулся над сказками, изучая поврежденные листы.
«и…. было хорошо. И завтра тоже будет. Все повторяется когда-нибудь. Этот только кажется, что твою историю ещё никто не записал…»
«Слепота самый тяжелый….В особенности та….страдает….Ибо следует сердцу человеческому видеть…»
«Принцесса бросилась танцевать, забыв в миг о том, что….А Принц смотрел на неё, с трудом сдерживая улыбку»
«- Имя тебе Сирена и быть тебе погибелью для любого, кто внемлет голосу твоему…
- А если я не хочу убивать?
- Увы, я уже решил все за тебя. Хочешь, не хочешь, но будешь. Так даже будет интереснее, если ты не будешь этого желать»
Фаэтон выронил лист из рук. Он плавно спланировал на пол с укоряющим шорохом. Щемящая грусть закралась в сердце мужчины. Первой его мыслью было: «Сказки умерли…Все, что писал Факир, теперь мертво. Уничтожено. И этому более не быть истиной, как раньше». Однако чуть погодя ему показалось, что эта мысль абсолютно глупа. Сказки дышали, даже будучи забрызганными кровью, залитые воском, разорванные. Они дышали, вплетались в жизнь, но листы смешаны, разбросаны и счастливые концы изъяты…У этих сказок больше не было определенного финала. Это стало понятно, когда переборов себя, маэстро даже попытался разложить некоторые листы по порядку. Кто-то очень осторожно затопил чернилами строчки, исказив написанное, лишая его силы. А лишние листы вообще унес…или сжег? Только вот под слоем пыли нельзя было найти следов пепла. Фаэтон наконец-то стряхнул с себя странное спокойствие, пытаясь вернуть к себе прежнюю живость восприятия окружающего мира. Однако страха, желания куда-то мчаться, чтобы все прояснить, звать на помощь не было…Ответ придет к нему сам. В этом маэстро был уверен.
Скрипнула дверь. Балетмейстер обернулся. Перед ним стояла Удзура, только её круглое детское личико имело потерянное выражение, глаза стали тусклыми, слишком взрослыми, а на щеке красовалась бабочка, нарисованная какой-то красной краской …Барабанчика не было.
- Удзура? Что здесь произошло? – голос маэстро прозвучал пугающе спокойно, будто бы он просто вышел в сад на звуки веселой возни после долгого полуденного сна. Куколка в ответ протянула ему листок бумаги с одним единственным словом: «Нет»
- Что «нет»? Это Факир оставил? А где Ахиру?
- Ахиру в безопасности. Она находится сейчас в доме Аотоа, - Удзура, сделав шаг в сторону, внезапно преобразилась в красивую бледнокожую женщину с пышно уложенными тускло-зелеными волосами. Её синие глаза смотрели прямо на балетмейстера, однако их выражение было невозможно уловить. – А это оставил Факир. Он был вынужден уйти.
- Эээээээ…- несчастный Фаэтон и не знал, как реагировать на неожиданное превращение маленькой девочки в удивительную женщину. – Вы кто?
- Простите, я совсем забыла, что вы меня не знаете. Я - Эдель. Кукла маэстро Дроссельмаера. Когда-то я способствовала развитию его сказки…А потом была вынуждена уйти со сцены. Из обломков оставшихся от меня воспитатель Факира сделал Удзуру. Куклу с сердцем. Не волнуйтесь – всего лишь на краткий срок являюсь я через неё в этот мир. Скоро она вернется.
Маэстро с трудом кивнул, обрабатывая полученные известия:
- Понимаю, - сказав это, он сильно покривил душой. – Может тогда, пока вы здесь, расскажете мне, что же произошло на самом деле?
- Что произошло? – взгляд Эдель будто бы проходил сквозь маэстро, что не придавало особо радостных ощущений. – Мой создатель затеял игру с превосходящими силами, не совсем продумав последствия. Или наоборот продумав. Но тогда он просто безумец…И эти силы попросили плату. К несчастью, Факир оказался вовлечен в процесс оплаты долга. Не имею представления точного, как именно, но, учитывая, что он истинный потомок Дроссельмаера, предполагаю, что его талант решили использовать в достижении неких ужасающих целей. Вы слышали легенду о Пере?
- О Пере? Каком? Они ведь разные бывают – Перо Жар-Птицы, Феникса, птицы Сирин, Алконоста, гарпии, - от удивления и беспокойства маэстро стал припоминать все мифы, с какими когда-либо сталкивался.
- Ну, если бы называть это как-то определенно, то тогда Перо Дьявола, - губы Эдели изогнулись в подобии улыбки, однако глаза продолжали смотреть все так же отстраненно, будто сквозь балетмейстера. – Так не слышали? Ведь эта одна из легенд этого города.
«Перо Дьявола…Говорят, что когда-то Дьявол часто бродил среди людей, наблюдая их быт, нравы, обычаи. Ему было очень интересно узнавать все больше и больше о божьих букашках. Однажды, когда он шел через ночной городок, по темным глухим улицам, бросая небрежные взгляды по сторонам, то заметил тусклый свет в одном из окон невзрачного домика. Движимый любопытством, он приник к окну. Его взору предстал грубо сколоченный стол, за которым сидел щуплый юноша в длиннополом затертом сюртуке не по росту со всклокоченными светлыми волосами. Он что-то с мечтательным выражением лица выводил на бумаге, изредка восклицая, взмахивая рукавами сюртука, как крыльями. Его пальцы были заляпаны чернилами, взор затуманен, когда он волновался, то его тонкие губы прикусывали кончик пера. Дьявол неслышно вошел в дом и заглянул через плечо юноши. С трудом он сдержал смех, когда увидел, что так тревожит молодого человека. Сказки! Людские сказки! Такие порой глупые, нелепые в мечтаниях, заключенных в них…Жили долго и счастливо! Любили друг друга вечно! Умерли в один день! Откуда вообще это взялось? Люди неспособны гореть долго. Они гаснут, как свечки. И там, где вчера бушевал огонь, сегодня стелется серый мерзкий туман. Вот она людская сущность…А этот мечтатель, интересно, тоже, как и все, пишет свое «долго и счастливо»?
Он вчитался в строки, выводимые юношей. Сколько волшебства было в его сказках…Сколько чувств, пламени…И все обрывалось на самом пике из-за смерти героев. Они вяли, как цветы, в пике своей красоты, в пике своей чувственности. А если не умирали, то вскоре становились самыми обычными людьми, слабыми, предавшими собственные мечты и надежды, поглощенными страстью. Такие сказки поразили Дьявола. Он растерянный долго простоял над плечом юноши, а потом захлопал в ладоши:
- Браво! Браво! Ты не такой как все! И мне это нравится!
Юноша испугался, отпрянул от стола и чуть не свалил кресло на ноги Дьяволу.
- Тихо, смертный. Не пугайся.
- Кто вы? – с испугом воззрился молодой человек на него.
- "Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо.", - ехидно процитировал Дьявол, следя за реакцией юноши. – А ты сказочник, да?
- Да, - растерянно подтвердил он. – Только мои сказки, кроме меня ещё никто не видел. Они не нравятся людям. Похоже, что я вовсе не такой мастер, каким бы хотел быть…
- Нет, ты мастер. Но твои сказки не дают им то, что они хотят. В таком случае может помочь только одно…Хочешь я дам тебе силу, способную претворять сказки в жизнь?
- Что? Вы, наверное, изволите шутить?
- Что ты…С такими предложениями я просто и не подумаю шутить. Так что ты скажешь? Твои сказки необычны, жизненны, хотя и наполнены волшебством. Если в жизни этого городка появятся сказочные существа, если клады будут запросто даваться в руки искателям, если поставленная цель будет достигаться взмахом пера, то люди будут восхвалять тебя, издавать твои истории. А ты сможешь донести до каждого сердца свою историю…»
Фаэтон прекрасно понимал, что скорей всего этой историей люди пытались объяснить, откуда у маэстро Дроссельмаера столько власти над ними. Проще всего было им думать, что это результат сделки с Дьяволом, хотя легенда не сообщала точно - согласился ли Сказочник на неё. Тогда, правда, откуда взялось Перо Дьявола, если не Сказочник стал им в последствие?
- Я слышал эту легенду, но не пойму, к чему она тут. Дьявол за этот дар попросил с маэстро Дроссельмаера плату? Тогда причем здесь Факир?
- Легенда искажена. Вернее, она полностью ложна. Она дает фальшивое объяснение происхождению силы Дроссельмаера, дабы всех запутать. Но в ней есть ключ, в некоторых фразах, если читать оригинал, а не припоминать в памяти смутные обрывки истории.
- Ключ к чему?
- К пониманию происходящего.
Окно распахнулось от резкого порыва ветра. Створки бешено застучали…
- «Творить, распаляя страсти и сея зерна разрушения человеческой души. Творить, воплощая в реальность самые кошмарные видения вотчины моей. Творить, нарушая законы «справедливости». На это дело я дарую тебе силу», - нараспев проговорила Эдель. – Кажется, теперь у вас есть все детали мозаики. Соберете?
- Факир будет писать сказки для Дьявола?! – осознание чуть не утопило маэстро своей лишающей дыхания волной.
Эдель просто отвернулась к окну и шевельнула загнутым носом туфли одинокий листок от сказки о Снежной королеве…
- Как такое могло произойти? Ты же сказала, что все учтено!
- Простите, но этого человека я не видел…Не знал, что он как-то связан с ним.
- Крутись, как умеешь, но этот промах должен быть исправлен! Можешь даже прибегнуть к ситуации «несчастный случай». Много знать не полагается жалкому человечишке. Думаю, что Сирена будет тебе очень полезна в этом случае.
- Как прикажете, Мессир.
- Главное, чтобы он ничего не успел сообщить девчонке…Ступай!
Аотоа механически работал лопатой. Дело это было настолько изнурительное, что он постарался абстрагироваться от происходящего, дабы приглушить постоянное желание остановиться и отдохнуть. Ахиру очень кстати принесла прохладного лимонаду и бутербродов, поэтому в ближайшие полчаса юноша уже планировал легкий перекус для восстановления сил. Интересно, где же таинственный дар зарыт? Не стал же его отец вырывать для этого сокровища шахту? Сестренка уже ушла в Академию, ворча на него, что он так и не допустил её помогать. А там её ждал Цесар…М-да, почему-то это несильно радовало Аотоа. Этот фигляр, ловелас, всем девушкам строящий глазки! Он просто недостоин столь нежного цветка, как Ахиру! Лопата вдруг наткнулась на что-то твердое, стук отвлек Аотоа от его гневных мыслей. С интересом он воззрился на что-то черное видневшееся сквозь легкий слой земли. Нагнулся, разгреб руками осыпавшуюся землю…Перед ним в яме лежал красивый кожаный футляр для скрипки. Футляр был черен как уголь, только по краешку непонятно зачем шла канва странных знаков золотого цвета. Что удивительно – в хорошем состоянии, не смотря на способ хранения. Юноша вытащил его и положил на траву, ещё раз провел рукой, стряхивая уже невидимые пылинки…Почему-то его захватило чувство почти божественного восторга, благоговения. Он негнущимися пальцами коснулся металлической пластины застежки. Она была холодна как лед, а на поверхности было выгравировано витиеватыми буквами «Играй, пока дышишь, пленяя неземной музыкой людские души» и инициалы Х.Д. Аотоа чуть не задохнулся от восторга. Вне всяких сомнений – это личная вещь Дроссельмаера! И он сейчас держит её в руках… Замочек был податлив и раскрылся легко, представляя удивленному взору Аотоа скрипку прекрасной работы, будто вышедшей из рук Страдивари...И что же дальше? Аотоа был слегка разочарован, хоть инструмент и был прекрасен. Как невеста скрипка ожидала на своем бархатном багровом ложе того, чьи пальцы разбудят дремлющую в ней музыку, трепетное искуство...Однако Аотоа решительно захлопнул футляр - он бы пианист и не играл на скрипке. Казалось, что странный обиженный вздох скользнул в листах вишни, отдаваясь странным болезненным покалыванием в сердце…Будто иголку воткнули.
Аотоа несколько секунд колебался, а потом положил скрипку обратно в яму. Она ему ни к чему. Пусть и дальше спит странный дар незнакомца...Странно, но ему безумно захотелось, как можно быстрее забросать яму землей, чтобы скрыть эту чудесную скрипку с глаз. Что он и не замедлил сделать.
Отходя от дерева, Аотоа отчего-то обернулся. Почудилось, будто чей-то бесплотный голос наполнил уши, но...Юноша стряхнул наваждение и поторопился в дом – переодеться. Ему нужно в Академию – увидеть Ахиру. Чтобы как можно скорее забыть о скрипке.
Также приступаю к редактированию моих прежних фанфиков (в первую очередь Па-де-де с надеждой). Никто не хочет помочь с грамотностью?)))
Итак,
Па-де-де на осколках. Акт 3. Ключ и искушение.
Напоминаю, что все происходящие исключительно больная фантазия автора и дьявольские происки. Постараюсь никого не убить, но уже сильно сомневаюсь в своей выдержке >.<
Аотоа проснулся ровно в половину седьмого, как по будильникуАотоа проснулся ровно в половину седьмого, как по будильнику. С хрустом потянулся, вскочил с постели и бросился к окну посмотреть погоду. Небо было ясным, тускло голубым, оживляющимся на горизонте нежными лучами восходящего солнца. День обещал быть замечательным. Аотоа в задумчивости поскреб затылок, думая, что свой привычный костюм сегодня он не наденет – в таком образе на копательные работы не пойдешь. Его сестра такого обращения с вещами не поймет. Интересно, эта соня ещё нежится в постели? Хорошо, что отец приучил его к самостоятельному образу жизни. Он схватил со спинки стула подготовленную ещё вчера синюю рубашку с короткими рукавами, запрыгнул в холщовые брюки и решительно отправился на кухню, пытаясь сообразить на ходу, чем бы ему хотелось позавтракать. Однако там его ждал сюрприз – сестренка уже вовсю крутилась у плиты, заканчивая готовить тосты. На широком кухонном столе уже стояло блюдце с красиво уложенным сыром, вазочка с вареньем, кузовок с медом, начищенная до блеска сахарница, забитая кусками рафинада, изящные чашки из отцовского сервиза…
- Доброго утра, - широко улыбнулся Аотоа, целуя сестренку в нежную, как персик, щеку, поправляя легким движением выбившуюся из-под косынки прядку. Девушка чуть вздрогнула, а потом обернулась, сверкая своими синими невозможными глазами, от взгляда которых у юноши иногда перехватывало дыхание. – Как давно ты уже не спишь?
- Я встала с птицами, - ответила она со счастливой улыбкой. – Ты же знаешь, как они любят, когда я выхожу к ним в сад…
- Знаю. Но вчера мы достаточно поздно легли…
- Я вовсе не хочу спать! – она засмеялась…Будто серебряный колокольчик зазвенел. – Ты иногда бываешь таким занудой! Сегодня великолепный день. Я обязательно приготовлю тебе лимонаду…А то работать в столь теплый день с лопатами очень неосмотрительно и изняряюще.
Она перескакивала с пятого на десятое, вертелась юлой по кухне, переставляя предметы, одергивая скатерть, разглаживая салфетки, не умолкая при этом ни на минуту. Оправила аккуратно сбившийся воротник Аотоа…В момент, когда она склонилась к нему, юноша вдохнул её аромат…нежный аромат водяных лилий. Волна нежности чуть не захлестнула его с головой, ему вдруг захотелось упасть перед нею на колени, уткнуться носом в её передник и расплакаться от счастья, что она рядом с ним. Он с трудом сдержался, жутко покраснел и старательно стал изучать золотистую жидкость жасминового чая в своей кружке и намазанные маслом тосты. Сестра села напротив него, опустив голову на сложенные руки, не на миг не отрывая от него своего лучистого взора. Аотоа чуть не поперхнулся…
- А можно я буду помогать тебе сегодня в саду?
- Мммм…ммм…кням…мням, - невнятно что-то пробурчал Аотоа. Ему вовсе не хотелось, чтобы она вертелась рядом с ним, когда он будет раскапывать отцовскую тайну, да и чем, по сути дела, она ему может помочь? Сестренка существо нежное, её беречь надо, а не пускать её в сад махать лопатой. Да и маэстро Фаэтон ещё увидит – начнет его упрекать, что он угнетает его кровиночку…Хотя на прямую не откажешь. Надо что-то придумать.
Идея!
- Ахиру, а разве тебе сегодня не надо в балетный класс? Кажется, Цесар хотел, чтобы вы с ним отрепетировали сегодня некоторые элементы.
- Да? А мы разве договаривались? – девушка наморщила лобик, пытаясь припомнить что-нибудь в этом духе. Однако вчерашний день был каким-то мутным, растерянным по закоулкам памяти. Улыбающееся лицо Цесара всплыло только после пятнадцати секунд усиленных раздумий. Только вот никаких обещаний вроде бы они друг другу не давали. Или давали? «Учти, в час дня я жду тебя в бальной зале для поединка…» Поединка? Или их парный выступления уже называются поединками? Ни для кого не секрет, что Цесар влюблен в неё. И уже очень давно, но Ахиру пыталась держать его на расстоянии. Её брату вовсе не нравятся попытки «Принца балета» ухаживать за нею…А ей дорог его покой. Да и к самому Цесару романтическую симпатию она испытывала только первое время их знакомства. Затем он мог стать для неё только другом и никем более…Отчего-то ко всему этому примешивалась какая-то красивая бледная девушка с антрацитовыми глазами, о которой Ахиру ничего не знала.
- Ладно, сестренка. Мне пора браться за работу, а то солнце быстро высоко поднимется, что не облегчит мне, а напротив усложнит работу…
Ахиру проводила Аотоа растерянным взглядом, а потом уставилась прямо перед собою на стол. Кажется, сегодняшний день принесет много сюрпризов.
Маэстро Фаэтон проснулся сегодня как обычно, прислушался к тоскливой тишине, царившей в комнатах, с грустью подумав, что с большим бы удовольствием запретил бы Ахиру эти воскресные посиделки-ночевки у Факира. Однако это было не в его характере – он прекрасно понимал, что Факир любит до безумия его воспитанницу и ни за что не причинит ей какого-либо вреда, что он даст ей счастье…Только вот рано ей ещё замуж. Ведь тогда все заботы о собственной семье накроют девочку с головой и этот большой дом балетмейстера вновь опустеет…Привыкать к одиночеству тогда, когда он так привязался к своему утенку? Да, это неизбежно, но и слишком больно. А он пока не готов…Хотя Факир может этого и не понимать. Что-то слишком часто всплывало слово «женитьба» в их разговоре (маэстро забывал, что чаще всего он и произносил его). Вот…Типичная проблема детей и нежно любящих родителей дамокловым мечом повисла над несчастным балетмейстером. Маэстро усталым движением отбросил с лица каштановые пряди, мельком подумав, что было бы и ему хорошо жениться…Правда ни одну женщину в своей жизни полюбить он так и не смог после своей жены.
Джулия вроде вчера предлагала ему отужинать…Хм, а ему всегда казалось, что Дракон нравится ей больше. Или же молодящийся «старый чемодан» прочел ей свою страшную отповедь о том, что подсунутые под дверь его кабинета бумажные сердечки, ежедневное опустошение его корзины для бумаг, заботливо оставленный на рабочем столе термос с кофе не способны растопить лед его сердца? О, жестокосердный! А ещё художник…Иногда Фаэтону думалось, что Дракон не обычный человек, а как минимум член тайного ордена, соблюдающий целебат. Ладно, это его личные тараканы. А Джулии стоит сегодня составить компанию, помочь ей развеяться, да и самому отвлечься от грустных мыслей. А может ещё стоит зайти проведать Факира с Ахиру? Да, стоит. За расшалившейся в последние годы молодежью нужен глаз да глаз! Озорно улыбнувшись собственным мыслями (в частности, Фаэтон представил себе, как вытянется лицо Факира, когда он постучится в его двери, останется на чай и будет докучать ему подробными расспросами о том, что он делали с Ахиру, желательно расписать по минутам), маэстро стал одеваться.
Из дома он вышел где-то через полчаса, решив, что чем раньше он заявится в дом Факира, тем веселее будет смущать столь сдержанного юношу. Пасторальная светлость утра только способствовала все растущему вверх настроению маэстро. Он даже вспомнил какой-то разудалый мотивчик, который немедля принялся насвистывать. Только вот странная тревога закралась ему в сердце, когда он вышел на озерный берег. Домик, освещенный солнечными лучами, смотрел своими темными окнами вполне дружелюбно, однако от него веяло пустотой и одиночеством…Фаэтон, внезапно смолкнув, с замиранием сердца поднялся по ступенькам к двери, отметив отсутствие туфелек Ахиру, который она обычно оставляла на правом краю крыльца. Ушла? В такую рань? Ладонь, чуть дрожа от напряжения, впившегося в тело маэстро, подобно голодному вампиру, легла на дверной молоток. Неожиданно бойкий стук слегка привел маэстро в себя, будто дом решил сам приободрить своего раннего гостя. Однако никто не открыл. Маэстро постучал ещё. И вновь тишина. Фаэтон отступил на шаг, думая заглянуть в окна, но тут дверь с тихим скрипом отворилась, будто бы приглашая ему самому убедиться в пустоте дома. Балетмейстер нехотя вошел, чувствуя, как тысячи маленьких иголочек впиваются в его тело, оставляя зудящие следы. Он миновал пустой коридор, пол которого был покрыт вековой пылью…Заглянул в заброшенную кухню, где от всех предметов веяло холодом и тоской…Бросил короткий взгляд в гостиную, в которой едва шевелились рванные занавески и стонала глухо опрокинутая мебель. В спальне не было ни души, кроме дикого злобного ворона, бросившегося на маэстро, когда тот решился войти в эту комнату. Тот испуганно отпрянул, закрывая лицо рукой, но ворон с ехидным карканьем изменил свою траекторию в последний момент, взмывая под потолок. Фаэтон растерянно посмотрел на него, а потом перевел взор на кровать…Неожиданно она оказалась вовсе не такой, какую её можно было представлять в пору Факиру – огромная, застеленная бархатным покрывалом, под роскошным, вышитым золотыми нитями пологом. На ней так и подмывало воображение устроить оргии… Маэстро, одернув себя, приблизился к ней, чтобы рассмотреть кем-то заботливо оставленную на покрывале тончайшего батиста ночную дамскую рубашку, аккуратно распоротую с правого бока чем-то…возможно, кинжалом. Рядом с ней лежало яблоко с бархатистой мягкой кожицей, которое казалось прямо сейчас истечет соком….
- Чем это они тут занимались? – пораженно прошептал Фаэтон, забыв в первый момент о запустении царящем вокруг. Ворон громко каркнул, призывая его, видимо, не стоять со столь задумчивым видом над предметами женского гардероба. Однако воображение уже услужливо подбрасывало картинку за картинкой, одну страшнее другой. Отчаянно тряся головой, прогоняя распутные видения, маэстро отшатнулся от кровати и поспешил в кабинет Факира, планируя при встрече, в которую в принципе не особенно верил, спросить его о таком «натюрморте». Ворон, пребывая в странной задумчивости (если, конечно, такое возможно для птиц) полетел медленно за ним.
Кабинет встретил маэстро победой хаоса над порядком, то есть полным разгромом. Ящики рабочего стола Факира были выворочены, их содержимое частями разорванное в клочья, частями залитое чернилами валялось на полу. Папка, которую он так берег, лежала разодранная на три части, а хранившиеся в ней сказки были закапаны воском и на них были какие-то бурые пятна…кровь? Маэстро нагнулся над сказками, изучая поврежденные листы.
«и…. было хорошо. И завтра тоже будет. Все повторяется когда-нибудь. Этот только кажется, что твою историю ещё никто не записал…»
«Слепота самый тяжелый….В особенности та….страдает….Ибо следует сердцу человеческому видеть…»
«Принцесса бросилась танцевать, забыв в миг о том, что….А Принц смотрел на неё, с трудом сдерживая улыбку»
«- Имя тебе Сирена и быть тебе погибелью для любого, кто внемлет голосу твоему…
- А если я не хочу убивать?
- Увы, я уже решил все за тебя. Хочешь, не хочешь, но будешь. Так даже будет интереснее, если ты не будешь этого желать»
Фаэтон выронил лист из рук. Он плавно спланировал на пол с укоряющим шорохом. Щемящая грусть закралась в сердце мужчины. Первой его мыслью было: «Сказки умерли…Все, что писал Факир, теперь мертво. Уничтожено. И этому более не быть истиной, как раньше». Однако чуть погодя ему показалось, что эта мысль абсолютно глупа. Сказки дышали, даже будучи забрызганными кровью, залитые воском, разорванные. Они дышали, вплетались в жизнь, но листы смешаны, разбросаны и счастливые концы изъяты…У этих сказок больше не было определенного финала. Это стало понятно, когда переборов себя, маэстро даже попытался разложить некоторые листы по порядку. Кто-то очень осторожно затопил чернилами строчки, исказив написанное, лишая его силы. А лишние листы вообще унес…или сжег? Только вот под слоем пыли нельзя было найти следов пепла. Фаэтон наконец-то стряхнул с себя странное спокойствие, пытаясь вернуть к себе прежнюю живость восприятия окружающего мира. Однако страха, желания куда-то мчаться, чтобы все прояснить, звать на помощь не было…Ответ придет к нему сам. В этом маэстро был уверен.
Скрипнула дверь. Балетмейстер обернулся. Перед ним стояла Удзура, только её круглое детское личико имело потерянное выражение, глаза стали тусклыми, слишком взрослыми, а на щеке красовалась бабочка, нарисованная какой-то красной краской …Барабанчика не было.
- Удзура? Что здесь произошло? – голос маэстро прозвучал пугающе спокойно, будто бы он просто вышел в сад на звуки веселой возни после долгого полуденного сна. Куколка в ответ протянула ему листок бумаги с одним единственным словом: «Нет»
- Что «нет»? Это Факир оставил? А где Ахиру?
- Ахиру в безопасности. Она находится сейчас в доме Аотоа, - Удзура, сделав шаг в сторону, внезапно преобразилась в красивую бледнокожую женщину с пышно уложенными тускло-зелеными волосами. Её синие глаза смотрели прямо на балетмейстера, однако их выражение было невозможно уловить. – А это оставил Факир. Он был вынужден уйти.
- Эээээээ…- несчастный Фаэтон и не знал, как реагировать на неожиданное превращение маленькой девочки в удивительную женщину. – Вы кто?
- Простите, я совсем забыла, что вы меня не знаете. Я - Эдель. Кукла маэстро Дроссельмаера. Когда-то я способствовала развитию его сказки…А потом была вынуждена уйти со сцены. Из обломков оставшихся от меня воспитатель Факира сделал Удзуру. Куклу с сердцем. Не волнуйтесь – всего лишь на краткий срок являюсь я через неё в этот мир. Скоро она вернется.
Маэстро с трудом кивнул, обрабатывая полученные известия:
- Понимаю, - сказав это, он сильно покривил душой. – Может тогда, пока вы здесь, расскажете мне, что же произошло на самом деле?
- Что произошло? – взгляд Эдель будто бы проходил сквозь маэстро, что не придавало особо радостных ощущений. – Мой создатель затеял игру с превосходящими силами, не совсем продумав последствия. Или наоборот продумав. Но тогда он просто безумец…И эти силы попросили плату. К несчастью, Факир оказался вовлечен в процесс оплаты долга. Не имею представления точного, как именно, но, учитывая, что он истинный потомок Дроссельмаера, предполагаю, что его талант решили использовать в достижении неких ужасающих целей. Вы слышали легенду о Пере?
- О Пере? Каком? Они ведь разные бывают – Перо Жар-Птицы, Феникса, птицы Сирин, Алконоста, гарпии, - от удивления и беспокойства маэстро стал припоминать все мифы, с какими когда-либо сталкивался.
- Ну, если бы называть это как-то определенно, то тогда Перо Дьявола, - губы Эдели изогнулись в подобии улыбки, однако глаза продолжали смотреть все так же отстраненно, будто сквозь балетмейстера. – Так не слышали? Ведь эта одна из легенд этого города.
«Перо Дьявола…Говорят, что когда-то Дьявол часто бродил среди людей, наблюдая их быт, нравы, обычаи. Ему было очень интересно узнавать все больше и больше о божьих букашках. Однажды, когда он шел через ночной городок, по темным глухим улицам, бросая небрежные взгляды по сторонам, то заметил тусклый свет в одном из окон невзрачного домика. Движимый любопытством, он приник к окну. Его взору предстал грубо сколоченный стол, за которым сидел щуплый юноша в длиннополом затертом сюртуке не по росту со всклокоченными светлыми волосами. Он что-то с мечтательным выражением лица выводил на бумаге, изредка восклицая, взмахивая рукавами сюртука, как крыльями. Его пальцы были заляпаны чернилами, взор затуманен, когда он волновался, то его тонкие губы прикусывали кончик пера. Дьявол неслышно вошел в дом и заглянул через плечо юноши. С трудом он сдержал смех, когда увидел, что так тревожит молодого человека. Сказки! Людские сказки! Такие порой глупые, нелепые в мечтаниях, заключенных в них…Жили долго и счастливо! Любили друг друга вечно! Умерли в один день! Откуда вообще это взялось? Люди неспособны гореть долго. Они гаснут, как свечки. И там, где вчера бушевал огонь, сегодня стелется серый мерзкий туман. Вот она людская сущность…А этот мечтатель, интересно, тоже, как и все, пишет свое «долго и счастливо»?
Он вчитался в строки, выводимые юношей. Сколько волшебства было в его сказках…Сколько чувств, пламени…И все обрывалось на самом пике из-за смерти героев. Они вяли, как цветы, в пике своей красоты, в пике своей чувственности. А если не умирали, то вскоре становились самыми обычными людьми, слабыми, предавшими собственные мечты и надежды, поглощенными страстью. Такие сказки поразили Дьявола. Он растерянный долго простоял над плечом юноши, а потом захлопал в ладоши:
- Браво! Браво! Ты не такой как все! И мне это нравится!
Юноша испугался, отпрянул от стола и чуть не свалил кресло на ноги Дьяволу.
- Тихо, смертный. Не пугайся.
- Кто вы? – с испугом воззрился молодой человек на него.
- "Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо.", - ехидно процитировал Дьявол, следя за реакцией юноши. – А ты сказочник, да?
- Да, - растерянно подтвердил он. – Только мои сказки, кроме меня ещё никто не видел. Они не нравятся людям. Похоже, что я вовсе не такой мастер, каким бы хотел быть…
- Нет, ты мастер. Но твои сказки не дают им то, что они хотят. В таком случае может помочь только одно…Хочешь я дам тебе силу, способную претворять сказки в жизнь?
- Что? Вы, наверное, изволите шутить?
- Что ты…С такими предложениями я просто и не подумаю шутить. Так что ты скажешь? Твои сказки необычны, жизненны, хотя и наполнены волшебством. Если в жизни этого городка появятся сказочные существа, если клады будут запросто даваться в руки искателям, если поставленная цель будет достигаться взмахом пера, то люди будут восхвалять тебя, издавать твои истории. А ты сможешь донести до каждого сердца свою историю…»
Фаэтон прекрасно понимал, что скорей всего этой историей люди пытались объяснить, откуда у маэстро Дроссельмаера столько власти над ними. Проще всего было им думать, что это результат сделки с Дьяволом, хотя легенда не сообщала точно - согласился ли Сказочник на неё. Тогда, правда, откуда взялось Перо Дьявола, если не Сказочник стал им в последствие?
- Я слышал эту легенду, но не пойму, к чему она тут. Дьявол за этот дар попросил с маэстро Дроссельмаера плату? Тогда причем здесь Факир?
- Легенда искажена. Вернее, она полностью ложна. Она дает фальшивое объяснение происхождению силы Дроссельмаера, дабы всех запутать. Но в ней есть ключ, в некоторых фразах, если читать оригинал, а не припоминать в памяти смутные обрывки истории.
- Ключ к чему?
- К пониманию происходящего.
Окно распахнулось от резкого порыва ветра. Створки бешено застучали…
- «Творить, распаляя страсти и сея зерна разрушения человеческой души. Творить, воплощая в реальность самые кошмарные видения вотчины моей. Творить, нарушая законы «справедливости». На это дело я дарую тебе силу», - нараспев проговорила Эдель. – Кажется, теперь у вас есть все детали мозаики. Соберете?
- Факир будет писать сказки для Дьявола?! – осознание чуть не утопило маэстро своей лишающей дыхания волной.
Эдель просто отвернулась к окну и шевельнула загнутым носом туфли одинокий листок от сказки о Снежной королеве…
- Как такое могло произойти? Ты же сказала, что все учтено!
- Простите, но этого человека я не видел…Не знал, что он как-то связан с ним.
- Крутись, как умеешь, но этот промах должен быть исправлен! Можешь даже прибегнуть к ситуации «несчастный случай». Много знать не полагается жалкому человечишке. Думаю, что Сирена будет тебе очень полезна в этом случае.
- Как прикажете, Мессир.
- Главное, чтобы он ничего не успел сообщить девчонке…Ступай!
Аотоа механически работал лопатой. Дело это было настолько изнурительное, что он постарался абстрагироваться от происходящего, дабы приглушить постоянное желание остановиться и отдохнуть. Ахиру очень кстати принесла прохладного лимонаду и бутербродов, поэтому в ближайшие полчаса юноша уже планировал легкий перекус для восстановления сил. Интересно, где же таинственный дар зарыт? Не стал же его отец вырывать для этого сокровища шахту? Сестренка уже ушла в Академию, ворча на него, что он так и не допустил её помогать. А там её ждал Цесар…М-да, почему-то это несильно радовало Аотоа. Этот фигляр, ловелас, всем девушкам строящий глазки! Он просто недостоин столь нежного цветка, как Ахиру! Лопата вдруг наткнулась на что-то твердое, стук отвлек Аотоа от его гневных мыслей. С интересом он воззрился на что-то черное видневшееся сквозь легкий слой земли. Нагнулся, разгреб руками осыпавшуюся землю…Перед ним в яме лежал красивый кожаный футляр для скрипки. Футляр был черен как уголь, только по краешку непонятно зачем шла канва странных знаков золотого цвета. Что удивительно – в хорошем состоянии, не смотря на способ хранения. Юноша вытащил его и положил на траву, ещё раз провел рукой, стряхивая уже невидимые пылинки…Почему-то его захватило чувство почти божественного восторга, благоговения. Он негнущимися пальцами коснулся металлической пластины застежки. Она была холодна как лед, а на поверхности было выгравировано витиеватыми буквами «Играй, пока дышишь, пленяя неземной музыкой людские души» и инициалы Х.Д. Аотоа чуть не задохнулся от восторга. Вне всяких сомнений – это личная вещь Дроссельмаера! И он сейчас держит её в руках… Замочек был податлив и раскрылся легко, представляя удивленному взору Аотоа скрипку прекрасной работы, будто вышедшей из рук Страдивари...И что же дальше? Аотоа был слегка разочарован, хоть инструмент и был прекрасен. Как невеста скрипка ожидала на своем бархатном багровом ложе того, чьи пальцы разбудят дремлющую в ней музыку, трепетное искуство...Однако Аотоа решительно захлопнул футляр - он бы пианист и не играл на скрипке. Казалось, что странный обиженный вздох скользнул в листах вишни, отдаваясь странным болезненным покалыванием в сердце…Будто иголку воткнули.
Аотоа несколько секунд колебался, а потом положил скрипку обратно в яму. Она ему ни к чему. Пусть и дальше спит странный дар незнакомца...Странно, но ему безумно захотелось, как можно быстрее забросать яму землей, чтобы скрыть эту чудесную скрипку с глаз. Что он и не замедлил сделать.
Отходя от дерева, Аотоа отчего-то обернулся. Почудилось, будто чей-то бесплотный голос наполнил уши, но...Юноша стряхнул наваждение и поторопился в дом – переодеться. Ему нужно в Академию – увидеть Ахиру. Чтобы как можно скорее забыть о скрипке.
@темы: фанфики
-
-
22.11.2009 в 00:38ЗЫ: личная жизнь - это ж хорошо))))
-
-
23.11.2009 в 15:05Это восхитительно!
-
-
24.11.2009 в 10:51-
-
24.11.2009 в 20:38-
-
25.11.2009 в 15:43-
-
25.11.2009 в 23:27-
-
12.12.2009 в 20:57MidzukiDark , я вас вообще обожаю! Моя любовь к вашим произведениям началась с фанфика "в тесноте, да не в обиде" . Но вы не расстраивайтесь из-за столь частых указаний на ошибки(которые я так часто наблюдала в комментариях) все мы люди, все мы знаем, что такое печатать (а иногда и ночью)! Так что творите ^__________^
-
-
13.12.2009 в 21:20-
-
31.12.2009 в 02:04Глав здесь планируется 13, как и в Па-де-де с надеждой, только вот подозреваю, что задумка может и не уместиться...
Спасибо вам за поддержку
Liura, нет, это задумка автора) Память героев была подкорректирована, поэтому Аотоа и считает себя братом Ахиру))
-
-
04.01.2010 в 18:00понятненько. А смеяться над своими ошибками - ценнейшее качество!(во как загнула) Так что дописывайте и выкладывайте^^
зы: то что гость - писала я. (это так, чтобы не перефразировать уже сказанное)
-
-
05.01.2010 в 21:00