Обрывок.

[princesTutu]

Автор -  FanOldie-kun
Жанр - трудноопределимый.
Рейтинг - PG. Все остальное - фантазии читателя.
Персонажи - Факир, Ахиру, Харон, эпизодическая НЖП.
Дисклеймер - я бы до такого не додумалась!
Предупреждение: это обрывок постканона и боян. Продолжения автор писать не намерен.

Once upon a time in a land far far away there ended a fairytale…

Once upon a time in a land far far away there ended a fairytale…

– Думаешь, они там счастливы?
Ахиру кивнула и принялась за хлеб, который Факир неизменно брал с собой, отправляясь к озеру. Сегодняшний день не был исключением.
Факир погладил уточку по голове. Если правильно задавать вопросы, можно узнать ее мнение… Господи, почему птицы не умеют говорить?!
– Аюми опять пристает, – вздохнул он, присев на траву. Ахиру вопросительно взглянула на него. Она еще помнила Аюми из спецкласса, ладную сероглазую блондинку, вторую после Ру. – Не нравится она мне. Скучная. Только о себе и думает.
Факир бросил долгий взгляд на озерную гладь. Все началось именно здесь… и закончилось тоже здесь… Уточка ткнулась клювом в его ладонь. «Факир грустит… Плохо…» – мысли были просты и немногословны, но она цеплялась за них, как за соломинку. Ахиру не хотела забывать. Она хотела быть рядом с Факиром. Сколько раз они спасали друг другу жизнь?
Факир рассеянно погладил уточку вдоль спины. Сегодня она опять ему снилась. С ней было так легко танцевать… словно летаешь… Он смотрел куда-то поверх воды и видел ее лицо. Ее распахнутые глаза цвета летнего неба, россыпь веснушек на молочно-белой коже, рыжую челку и непослушные пряди, вечно торчащие вверх… Сердце тоскливо сжалось. Ахиру… Кто бы мог подумать, что, закончив сказку, он пожалеет об этом?
Кто бы мог подумать, что это взбалмошное, неуклюжее создание заставит его тосковать?
Кто бы мог поверить, что она будет сниться ему каждую ночь и он будет просыпаться от холода и пустоты…
Было одно простое решение: написать сказку. Но… Это была бы уже другая Ахиру. Прошлого не вернешь. А создавать ее заново… Кто он такой, чтобы вмешиваться в ее личность? И потом, кто знает, может быть, ей нравится быть уткой… Факир уронил голову на руки. «Что со мной творится? Только и думаю, что о ней…». Его мысли прервал легкий щипок. Ахиру держала в клюве цветочек. Синий-синий, как ее глаза. Факир грустно улыбнулся.

Шли дни. Холодало. Пожелтевшие листья устилали землю мягким шуршащим ковром. С протяжным криком поднялась в небо стая птиц. Ахиру услышала знакомые шаги, выбралась на берег и отряхнулась.
– А ты почему не улетаешь? – спросил Факир, покрошив ей хлеба. – Зимой холодно, и озеро замерзнет.
Уточка неопределенно дернула крылом и прижалась к его ноге.
– Не хочешь оставлять меня? – это было не так уж удивительно, и все же…
– Кря!
– Придется приютить тебя на зиму, – Факир взял ее на руки. А она немного подросла за лето. Немного. – Не будешь тосковать по озеру?
Ахиру отрицательно качнула головой. «Факир добрый. Факир всегда приходит. Не хочу бросать».
И вот теперь она грелась на столе около лампы, глядя, как Факир пишет. Нет, не сказку. Просто очередное задание. «Учиться балету было так весело…» – вспомнила Ахиру. Факир досадливо бросил перо. О чем бы он ни думал, всегда так или иначе вспоминал о ней. Прямо как Неко-сенсей, только тот вечно на женитьбу сворачивал. Вот и сейчас тоже. Что проще – написать сочинение по истории балета! И все равно он вспоминал ее. Балет – Спящая Красавица – прима – па-де-де – Ахиру. Как давно это было… года не прошло, а кажется – целая вечность. Тогда он еще не знал, какая она на самом деле… Смелая. Преданная. Добрая. Хрупкая. Она совсем не умела танцевать. Дико удивилась и покраснела, когда прима попросила ее на сцену. И побаивалась его. Но когда он поднял ее на вытянутые руки, то почувствовал, как замерло на миг ее сердце. Ей нравилось танцевать. Наверно, в этот момент у нее были такие же восторженные глаза, как и на том давнем уроке, когда с ней танцевала Ру. На бумагу что-то капнуло, оставив кляксу. «Я плачу? – удивился Факир. – Черт… Почему…»
– Кря? – Ахиру ткнула его под локоть. «Факир плачет. Плохо. Не надо».
– Ничего, – улыбка вышла грустной. – Ничего…
Кончики пальцев зудели. Очень знакомое состояние. Еще чуть-чуть – и он напишет. Или снова проткнет себе руку, если вовремя опомнится. Нож теперь всегда лежал в пределах досягаемости. «А если… Точно!» – Факира осенило. Стихи. В стихах можно не упоминать имя, можно не описывать внешность и поступки… Факир взял новый лист.

Как я люблю смотреть в ее глаза…
Они – как небо, сини и глубоки…
Не портит их блеснувшая слеза,
И страха выражение не портит…

Когда она посмотрит на меня,
То сердце удивленно замирает…
О времени тогда забуду я,
Что мимо, словно птица, пролетает…

Не знаю я, что к ней меня влечет,
Но не могу вздохнуть спокойно, зная,
Что втуне моя нежность пропадет
И плакать от отчаянья заставит.

Факир перечитал написанное и застыл, впившись глазами в бумагу. То, чего он не мог назвать словами, вдруг оказалось названо. Он с удивлением понимал, что все верно. Отчаяние. Слезы. Нежность. Нежность? Факир взглянул на уточку, задремавшую в круге света от лампы. Нежность…
– Не знал, что ты у нас поэт, – Харон ласково потрепал сына по волосам. – И кто ж тебя на такую красоту вдохновил?
– Прошлое, – мрачно отозвался Факир.
– Ужинать-то пойдешь?
Факир кивнул и поднялся. Надо отвлечься. Надо.

Она снова ему улыбалась. Бежала вниз по склону, смеялась, тянула его за собой… Рыжая косичка периодически била его по щеке… Танцевала. Прыгнула вдруг прямо в руки, так что он едва успел ее подхватить, закружила… Он поставил ее наземь, обнял…
И проснулся.
От холода и пустоты.
Горечь сдавила горло. Сон. И останется сном. Единственная, кто… кому… кого… Единственная.

– Факир, ты опять не о том думаешь! – танцевать с Аюми было истинным адом. Придира.
– Не нравится – танцуй с кем-нибудь еще. С Леоном, например.
Леон был высоким, нескладным парнишкой, только-только переведенным в спецкласс. Аюми фыркнула. Ей, первой красавице и вообще первой, танцевать – с этим?! Шутите? Однако на Факира ее чары не действовали. Он равнодушно выполнял, что причиталось, и равнодушно же уходил. И вообще вне класса старался держаться от нее подальше. Это раздражало. Аюми непременно хотелось увидеть его в рядах своих поклонников. Но сколько бы она ни улыбалась, ни здоровалась и ни заводила разговор при первой возможности, он отвечал отменным равнодушием. Половина парней во всей Академии Искусств душу бы продали за такую благосклонность. И чем дальше, тем равнодушнее он на нее смотрел. Если вообще смотрел. «Черт побери, танец про любовь! – злилась Аюми. – А он и не улыбнулся ни разу!» Того, что улыбку Факира видели всего две женщины, одна из которых была ему как мать или сестра, а вторая перестала существовать, Аюми просто не знала. Как и многим ревнивым красавицам, ей казалось, что он улыбается всем, кроме нее.
Она следила за ним, как ревнивая жена. Лекция. История. Сидит, как всегда у окна в последнем ряду. Рассеянно записывает. Конечно, что ему еще делать, если он в библиотеке чуть ли не живет! Смотрит в окно. Пристально. Слишком пристально. Что он там нашел? Аюми пригляделась. Да нет, ничего особенного. Деревья во дворе, клумбы, фонтанчик. Никого. Это-то и было самым странным. Куда он все-таки уставился?!
Факир чувствовал на себе внимательный взгляд. Опять она. Достала уже. Он отвернулся к окну. Вон под тем деревом Ру любила обедать с Мьюто. А вон к тому фонтану частенько бегала Ахиру, когда Удзура пугала ее, и она превращалась в утку…
– Факир, повтори, что я сказал, – учитель сдвинул очки и строго взглянул на него.
– Вы сказали, что балет «Спящая красавица» был впервые поставлен около пятидесяти лет назад. Поставил мастер Петипа. Последний раз исполнялся труппой Элеки в прошлом сезоне.
Учитель удивленно поправил очки. Он же видел, что Факир не слушал. Но парень не только повторил, но и добавил. И нигде не ошибся.

– Факир, твоя утка мне весь дом перевернула.
– Ахиру это ее имя, – поправил Факир. – Я уберусь.
Харон сложил руки на груди. «Не нравится мне все это… То в библиотеке, то с уткой, то пишет сидит…»
– Ты б хоть погулять сходил что ли…
– Спасибо, в другой раз.
Харон проводил сына взглядом. Дверь комнаты с тихим стуком закрылась.
Факир прислонился к двери. Хотелось что-нибудь сломать. И чем больше сил на это уйдет, тем лучше. Он поднял с пола рубашку. Ахиру устроила в его комнате роскошный кавардак.
– Эй, что тут творилось? – тихо спросил он в пустоту.
– Кря… – Ахиру даже краснеть не разучилась.
– Говорил я тебе, что по озеру тосковать будешь…
Уточка подлетела к нему и уткнулась в ноги. «Кошка. Ахиру испугалась». Долго сердиться на нее было просто невозможно. Факир улыбнулся и погладил ее по спинке.
– Дурочка… Чего испугалась-то?
– Кря…
Он поднял ее с пола на стол и принялся за уборку. К счастью, это с успехом заменило ему желание разнести полдома.
К вечеру щекотка в пальцах усиливалась. Факир сидел на кровати, упершись локтями в колени и уставившись в пол. «Черт побери, я не должен этого делать!». Но пальцы чесались все сильнее. Факир поднялся, отодвинул стол подальше в угол. «Как она говорила, я все еще могу танцевать!».
Ахиру восхищенно смотрела на него. «Если бы только я могла..! Если бы только…» Факир сознательно доводил себя до полного изнеможения. Час, два, три. Четыре. А потом рухнул на кровать и заснул как убитый. Ахиру забралась к нему. «Факир… - она распласталась у него на груди, слушая слегка замедляющийся стук сердца. – Я хочу танцевать с тобой снова…»

- Факир!
Она снова смеется, и кружится, и зовет… Снова в ее небесных глазах отражаются облака, а веснушки кажутся маленькими солнышками… Обнимать ее, поддерживать, вести в танце – и чувствовать себя крылатым… Словно танцуешь на облаках…
А потом она отстраняется, машет рукой и убегает.
- Ахиру! Не уходи!
Факир проснулся среди ночи от собственного крика. «Черт… Да что же это такое!» - он сжал кулаки. Уточка испуганно смотрела ему вслед, а он набросил куртку и выбежал из дома.

«Черт… черт… черт!!!» - Факир продирался сквозь ветки деревьев, они хлестали его по лицу, но сейчас это было только кстати. Можно было сломать все, что мешало идти, и хоть как-то избавиться от этого чувства… как же оно называется? «Почему? Почему она всегда исчезает? Даже во сне!» - Факир не заметил, как по щекам поползли слезы ярости и отчаяния. Холодный ветер обжигал лицо, но ему было все равно. Ну почему, почему они не могут быть вместе даже во сне?! Казалось, сердце готово разорваться. «Ахиру…»
Факир ощутил, как зудят кончики пальцев. Проклятье! Он не должен вмешиваться! Не должен, не имеет права! Но руки так и чесались… Наконец Факир не выдержал и поспешил обратно. Заперся в комнате, до крови расчесывая пальцы, но не позволяя себе взять перо. Уточка вопросительно смотрела на него. «Факир злится? Что случилось? Не понимаю…» Потом она заметила дорожки слез на его щеках. «Нет! Факир снова плачет! Не надо!» Господи, как же ей сейчас хотелось быть девочкой! Хотя бы девочкой! Она могла бы хоть что-нибудь сделать для него…
Зуд в пальцах становился просто нестерпимым, как будто что-то давало ему новую силу. Наконец Факир не выдержал, зажег свечу и сел за стол. К этому времени он уже успел в кровь разодрать пальцы, и красные капли впитывались в бумагу вместе с чернилами.
Ослеп, оглох, вокруг все как в тумане,
Не знаю я, когда собьюсь с пути.
Опять ты снишься мне и за собою манишь,
А я не знаю, где тебя найти…

Тобой я слишком полон. Просыпаясь,
От яви сон не сразу отличу,
И хочется кричать, на хрип срываясь:
Вернись! Тебя одну любить хочу!

Я никого уже не вижу в мире…
Куда же ты ушла… куда, Ахиру?..
Ахиру…
Ахиру…
Ахиру…
Факир все писал и писал… одно только ее имя… писал, писал и не заметил, как чернильно-кровавые строчки перешли в сон.
На рассвете Харон заглянул в комнату к сыну. Парень не выходил оттуда с тех пор, как вчера вернулся из класса. Он открыл дверь и увидел, что Факир спит, уронив голову на стол. Харон покачал головой, перенес его на кровать и тихо вышел, притворив за собой дверь. Завтра классов нет, так что пусть отоспится. В последнее время он, кажется, все чаще стал засиживаться по ночам…
Ахиру погладила крылом факиров лоб. Горячий… плохо. Она вспорхнула в кадку с водой, которая теперь всегда стояла около стола специально для нее, омочила кончики перьев и, вернувшись, положила крыло Факиру на лоб.
- Ахиру…
- Кря? – удивилась уточка. «Факир зовет Ахиру. Зачем? Ахиру ничем не может помочь…» - она распласталась у него на груди. Теперь Ахиру частенько засыпала именно так, слушая стук его сердца.
...Ей снился сон. В этом сне она снова была девочкой и сидела на берегу озера, окруженного холмами. Волны накатывались на берег и убегали, почти касаясь носков ее туфель. Зрелище завораживало. Бездумно следить за ними можно было до скончания времен… Потом она вспомнила, что хочет кого-то найти, и стала подниматься вверх. Это было так долго… И солнце слепило глаза… Он сидел с другой стороны, чуть ниже по склону.
- Факир! – обрадованно закричала Ахиру и побежала вниз.
…ему снова снилось озеро среди холмов, и Ахиру, и как она бежит навстречу, радуется, обнимает… И снова можно танцевать на облаках…
- Ахиру… - Факир прижал ее к себе… и проснулся.
Открыв глаза, он обнаружил, что уткнулся носом в растрепанную рыжую шевелюру, и поспешно зажал себе рот, чтобы не закричать. Ну не могло этого быть, не могло! Факир укусил себя за руку. Нет, не сон.
- А… Ахиру? – выговорил он наконец, все еще не до конца веря в чудо. Она приоткрыла глаза и сонно улыбнулась.
- Факир… - едва слышно выдохнула Ахиру и потерлась о его грудь. Факир почувствовал, что щеки заливает яркий румянец. Он боялся пошевелиться. Кто знает, вдруг это все еще сон и она снова исчезнет?
Ахиру обняла его в полусне, но сон куда-то делся, вспугнутый внезапным странным ощущением. Во-первых, стук сердца, который она так привыкла слушать, больше не был спокойным и размеренным. Сердце колотилось так, словно вместо него в груди у Факира кто-то скакал галопом не первый час. Во-вторых, она чувствовала грудью ткань его рубашки, но ворот оказался распахнут, и дальше было неповторимое ощущение прикосновения кожи к коже. А в-третьих, она чувствовала, что обнимает его. Обычно размаха ее крыльев хватало только на то, чтобы распластаться у него на груди. Ахиру поднесла ладонь к глазам. Ладонь. Ладонь?! Она вскрикнула и отшатнулась, натянув одеяло до подбородка. Все-таки ее свойство после превращения оставаться абсолютно голой никуда не делось.
- Ахиру… - Факир осторожно погладил ее по щеке кончиками пальцев, все еще боясь, что она вот-вот исчезнет. Она… живая… настоящая… Те же веснушки, те же непослушные вихры, те же распахнутые голубые глаза… и румянец тот же… - Ахиру…
Она смотрела на него, потом на собственные руки, и снова на него – неверящим, зачарованным взглядом – хотела что-то сказать и не могла… Потом на глаза навернулись слезы, и она кинулась к нему, забыв об одеяле. Как ей это удалось – не вставая с постели – загадка вполне в ее духе. Факир крепко прижал ее к себе и успокаивающе погладил по волосам. Когда-то она вот так же кинулась к Мьюто, станцевав па-де-де в одиночку. Но Факир этого уже не видел.
- Дурочка, ну чего ты плачешь, - приговаривал он, накидывая на нее одеяло. – Все хорошо…
- Я… так… с тобой… я… хотела… а ты… - всхлипывала Ахиру, с трудом связывая слова.
- А я тоже хотел, - прервал ее Факир, догадываясь, что иначе за этим последует длинный монолог о невозможности того, что уже случилось. Нет уж! Чудо бывает лишь однажды! И было бы глупо отжелать его обратно!
- Ты… тоже? – Ахиру подняла на него глаза. Факир смущенно отвел взгляд и наткнулся на часы. Семь утра. Воскресенье.
- Спи. Еще рано.
Ахиру пару мгновений пребывала в ступоре, а потом спросила:
- Что, прямо здесь?
- Угу. Я на полу посплю, - Факир поднялся, чтобы найти еще одно одеяло. Ахиру удержала его за рукав.
- У тебя нет лишней рубашки?

Ахиру не могла заснуть. Не потому, что выспалась. Просто что-то внутри говорило ей: так неправильно. Что неправильно и почему, она не понимала, но чем больше думала об этом, тем дальше от нее убегал сон. Чего-то не хватало. Ахиру посмотрела вниз, туда, где улегся на полу Факир. Точно! За два месяца зимы она так привыкла засыпать под стук его сердца, что иначе не получалось. Ахиру осторожно слезла с кровати, завернувшись в одеяло. На кровать его затащить, не разбудив, не получится точно. Она еще некоторое время переминалась с ноги на ногу, а потом улеглась рядом с ним, обняв за талию, и прислушалась. Сердце стучит. Тук-тук, тук-тук… «Вот теперь все правильно», - уверилась какая-то упрямая часть ее, и Ахиру провалилась в сон.